«Теперь ты понимаешь, что я хочу тебе сказать или нет? — наконец, закончив, сам себя спросил Андрей. — Вот все и отличает нас, живых, от всех остальных! Мы живые только потому, что воспринимаем и реагируем на все, что окружает нас…». Лес откликнулся сразу же, словно и не было недоуменных вопросов, словно было все просто и понятно. «Да… мне стало понятнее! — окружающее пространство как-то странно потеплело. — Я понял, что только живое постоянно изменяется. Оно не стоит на одном месте, оно постоянно в движении!».

Огромный лес встрепенулся и начал медленно оживать. По бесконечным гектарам пробежал оглушительный треск — распрямляющиеся деревья вытягивали гармошку своей коры в длину, заставляя ее лопаться и обнажать белое тело.

«Кажется, я что-то начинаю понимать в этом чертовом бедламе, — стал приходить в себя Андрей, осознавая наконец-то, неизбежность существования в своем новом теле. — Я теперь становлюсь лесом… Бесконечным лесом…». Вновь взметнулась в пространстве карусель образов, которые стали для них универсальным языком общения. Только в этот раз было все совершенно по другому! Андрей стал тонуть в создаваемой реальности…На многие мгновения он снова растворился в потоке ощущений. Его частички разбросало по огромному числу мест — он одновременно был то небольшим слегка подгнившим желудем, то верхушкой проросшего росточка, то гибким корневищем, то бурым краешком трухлявого пня… Потом его сознание вытолкнуло на самый верх — высоко в небо, откуда лес предстал перед ним бескрайним зеленоватым и колыхающимся морем. Раз! Живое море оказалось переплетено бесчисленным множеством нитей, которые находились в постоянном движении и шевелении. «Как же это безумно красиво! — проносилось в его сознании. — Я всегда был здесь! Я — это лес! Я — это каждая его частичка, которая шевелиться, дышит, пьет и ползет!…».

Ветер мягко касался длинных веток, заставляя их осторожно склоняться к земле. Взъерошенные птицы обеспокоенно обхаживали своих птенцов, тормоша их перышки. Лес окончательно ожил!

Глава 18

Реальная история.

Приказ № 24, распространенный по полевым частям вермахта в районе Брест — Барановичи. Пометка «срочно». «В связи с распространением бешенства среди домашних и диких животных и участившимися нападениями на немецких солдат приказываю сформировать специальные команды, непосредственной обязанностью которых будет уничтожение всех мелких домашних и диких животных в ближайшем тылу наступающей армии.

В состав формируемых групп включить солдат, оснащенных огнеметами. Спецкоманды оснастить автотранспортом для повышения мобильности и охвата большей территории…

Тушки животных предписывается сжигать для предотвращения дальнейшего распространения заболеваний.

Возложить ответственность на руководителей спецкоманд по информированию местных жителей о необходимости проведения массовой вакцинации всех домашних животных в специально предусмотренных местах, заранее определенных немецким командованием…

Приказываю организовать обязательную проверку всех продуктов питания, которые предназначены для питания немецких солдат. Руководитель каждого подразделения несет персональную ответственность за проверку продуктов питания.

Руководителям спецкоманд перед уничтожением тел зараженных животных обратить особое внимание на обстоятельства обнаружения источника заражения…

Главный … полковник медицинской службы Карл Велховец».

Реальная история.

Приказ № 27… Пометка «особо срочно». Пометка «секретно». «В связи с невозможностью идентификации заболевания, охватившего диких и домашних животных, приказываю ввести карантинные мероприятия…

Запрещается без специальных средств защиты касаться зараженных животных!

Незамедлительно сообщать обо всех подозрительных случаях, связанных с зараженными животными!

Местные жители и члены их семей, имевшие непосредственный контакт с зараженными животными, полежат превентивному расстрелу!

Главный … полковник медицинской службы Карл Велховец. Командир … дивизии генерал Отто Кольнер»

«Vor der Kaserne

Vor dem großen Tor

Stand eine Laterne

Und steht sie noch davor…,

- напевал весьма довольный собой солдат. Все своим внешним видом — румяными щеками, широкой улыбкой и мелодичным бормотанием — он демонстрировал свое хорошее настроение. «Все-таки, я молодец! — мысленно усмехнулся Вилли Хайнц, нагибаясь еще за одним поленом. — Тепло, сытно, да деньги всегда при мне. А говорили, война, война… И что? Если всегда так воевать, то я не против!».

Расщепив пару щепок, он забросил их по глубже в топку. Из под крышки бодрой струйкой выбивался пар, своим ароматом вновь пробуждая уже казалось бы утоленный голод. «Сейчас каша дойдет и все, можно подавать, — Вилли украдкой взглянул на часы — до обеда оставалось еще около пятнадцати минут. — Ничего, не опоздаю, как в прошлый раз! Ха! Эта собачонка опять приперлась раньше всех… А что? Жрать то все хотят!». Под самым колесом полевой кухни торчала местная достопримечательность — короткоухая дворняга с рыжей, как огонь шерстью, густо облепленной репьями.

— Что так вылупилась? — незлобно буркнул повар, зачерпывая из котла черпаком. — Сейчас налью. Вон, туда иди, а то обер-лейтенант снова увидит, ору не оберешься!

Больше не смотря на собаку, он слез с подножки и пошел к облюбованным им кустам в полной уверенности, что животное следует за ним.

— На, вот! — вылив содержимое черпака на землю, пробормотал он. — Иди, чего стоишь?! Вот-вот… А что это у тебя такое? Полоснул что-ли кто-то палкой?

Толстыми, похожими на сардельки пальцами, он потрепал пса по голове и нащупал какую-то странную ранку.

— Уж не во второй ли роте тебятак приложили? — продолжал Вили разглядывать длинную ранку. — Говорил же тебе блохастый коврик, чего ты там шляешься? Здесь что-ли мало? … Хм! И здесь тоже! Да это не палка. А чем же тогда так приложили?

На спине обнаружился еще один чуть более длинный порез, потом на боку, и, наконец, еле заживший шрам тянулся одной из задних лап. Повар вытянул руку и коснулся ранки. Собачонка насторожилась: уши встали торчком, а тельце напряглось.

— Не бойся, — успокаивающе шептал солдат, раздвигая слежавшуюся шерсть. — Странная какая-то рана… Толи порезали, то ли погрызли… Ого! Что это тут у нас? Так-так. Какой-то корешок, что-ли?! А если немного потянуть.

Крепко схватив пса за шею и прижав его к земле, Вилли осторожно потянул за выглядывающий из ранки конец какого-то шнурка. Собака, прекратив есть, глухо зарычала и начала со всей силы вырываться.

— О, черт! — вырвалось у него. — Не может быть!

Сантиметр за сантиметром на его палец наматывался тоненький древесный корешок. Казалось, в его руках была мягкая игрушка, тонким шнуром сшитая из нескольких кусков ткани. Корень выходил из тела с еле слышным чавкающим звуком, словно новорожденный малыш во сне продолжал причмокивать своими губами.

— Что же это такое? Боже, что я говорю? — вся веселость из него мгновенно испарилась. — Пса, что, оперировали что-ли? … А-а-а-а-а-а! Пошел прочь! Прочь!

Каким-то образом пес извернулся и вцепился в его правую руку.

— Вот тварь-то! — орал он как резанный, пытаясь одной рукой разжать его челюсть. — У-у-у! Как же больно!

Прижав уши к голове, псина с таким ожесточением грызла руку, словно пыталась откусить ее. Вставшая дыбом шерсть совершенно не скрывала, как ее по ее телу извиваясь поползли гибкие корни. Светло-золотистого цвета шнуры покрывали почти каждый ее сантиметр. Вскоре на обезумевшего от боли повара смотрела безумная харя, на которой не было ни одного живого места.

— Помогите! Помогите! — не выдержав боли, Вилли свалился с колен на бок и захрипел. — На помощь!

Вдруг откуда-то из-за его спины послышались быстрые шаги и сразу же за ними прозвучал выстрел.